Гамлет" в Большом - это натуральная мимодрама. То, что спектакль получился мимо балета, не так страшно. Хуже, что он получился мимо драмы.
Ехала с премьеры и читала буклет. Донеллан очень интересно и убедительно рассказывает в нем о своей концепции, положенной в основу этой, бессловесной, версии знаменитой пьесы Шекспира. Читать было интереснее, чем смотреть.

Три с половиной года подготовки... Несколько месяцев плотной работы. Шекспир. Шостакович. И много замечательный артистов, актеров Большого театра. В руках режиссера с мировым именем...
А получился полный примитив. Общее впечатление - обидно, что вышло вот так. Перед премьерой была я полна энтузиазма, тем сильнее оказалось разочарование.
Работа артистов вызывает большое уважение. Но сам спектакль - могильник для талантов Большого.

Сценические решения Д.Донеллана уже много раз были видены в театре и кино, как с уходом душ усопших в дверь, за которой вечность (дымка и яркий свет).
Танец свиты, они же во втором акте армия Дании, ну, очень напомнил танец клерков из "Анюты", много заимствованных движений, только у Р.Поклитару он получился жалким подобием. А заполнившие сцену в конце спектакля норвежские солдаты с автоматами и в камуфляжной форме напомнили о жутком ЛО, который "Киев модерн балет" показал прошлым летом.
Очень жаль, что дни отданные под новый "шедевр", вытеснили "Раймонду", "Коппелию", "Пламя Парижа" ..., которым не хватило места в афише.

Исходная точка этой постановки – воспоминания Гамлета о своих детских годах, об одном из дней рождений, где взрослый Гамлет как наяву видит себя, Лаэрта и юную Офелию, любимых маму и папу, веселого клоуна Йорика, показывающего трюки с зонтиком. Музыка Пятой симфонии Шостаковича, сорок пять минут предчувствия безысходного, неотвратимого несчастья, звучит в голове – и в душе – у взрослого Гамлета. Не только призрак отца – видения мертвой Офелии и Йорика будут преследовать его в будущем, они же станут его внутренними собеседниками в последнем «монологе». Эта сцена, которая поставлена на музыку медленной части из Пятнадцатой симфонии Шостаковича со знаковой цитатой лейтмотива судьбы из вагнеровского «Кольцо нибелунга», более всего подходит к энциклопедическому «Быть или не быть» (в балете это одна из заключительных сцен, что не совпадает с местом текста в шекспировской пьесе). Каминный зал Эльсинора, словно старинная гравюра, во втором акте разрушен, искорежен. На «выжженную» датскую землю, где не осталось ни одного живого существа, ступают норвежские завоеватели, на зрителя наставлены дула автоматов. Такой страшный и безысходный финал у этого спектакля.

Мы объявили всем в классе, чтобы кто может писал стихи, рассказы, повести — кто что хочет, кто что любит.
(Происходит читка первых опусов)
Тут из соседней комнаты раздаётся голос папы. Он, оказывается, лежал на диване и слушал все, что мы читали.
— Девочки! — говорит папа. — Я тут нечаянно услышал эти два произведения. По-моему, это бред. И знаете, что самое плохое? Это печальный бред! Был когда-то, очень давно, Гиппократ — великий древний философ, «отец медицины». Так этот Гиппократ писал: «Бывает у больного бред веселый. Это неплохой признак: такой больной еще может выздороветь. А бывает бред печальный, мрачный — это плохо: такой больной почти наверное умрет». Эти рассказы, что вы здесь читали, — мрачный бред…
—… и, значит, журналу нашему предстоит помереть! — заключает Лида Карцева.
Никто из нас не возражает.

Грандиозная музыка Шостаковича (под руководством маэстро Дронова оркестр Большого звучит с трагической мощью) самым жестоким образом разоблачает убожество режиссерского решения и особенно хореографии. За 12 лет, прошедших с "Ромео и Джульетты", хореограф Поклитару наработал небогатый набор штампов, позволяющий ему процветать в качестве руководителя камерного "Киев модерн-балета", но явно недостаточный для постановки в Большом. "Гамлет" просто кишит авторскими клише и откровенными заимствованиями.
Подробнее: http://kommersant.ru/doc/2684995

Сперва об удачах. Их, в основном, две: Шекспир рассказал замечательную историю, которая более четырех столетий будоражит глубиной страстей и загадок. Вторая: Шостакович написал гениальную музыку, по силе ничуть не уступающую пьесам Шекспира.